"Концерту в Карнеги-холл я предпочла бы Псков и Белую Русь"

 

И. Ефимова.

 

http://www.pskovnews.ru/       2002

Мое знакомство с Линой (Еленой) Владимировной Мкртчян состоялось за день до ее концерта в филармонии, приуроченного к дням памяти А. С. Пушкина. Встреча была назначена в вестибюле гостиницы "Рижская". Боясь обознаться, я пристально вглядывалась в лица входящих в здание женщин, не отрывая взгляда от дверей. Мы были незнакомы, и все же мне казалось, что я знаю Елену Владимировну достаточно хорошо. Причиной этого заблуждения послужили статьи о певице известных музыковедов, композиторов и именитых поклонников ее таланта. Среди впечатляющих заголовков и восторженных эпитетов, как то: "дарующая свет", "космический голос", мое внимание привлекло определение академика Д. С. Лихачева. Он, говоря об индивидуальности Лины Мкртчян, о ее голосе (контральто), отличающемся редкой красотой и наполненностью, написал, что голос ее "точно льется с небес, одновременно поднимаясь и устремляясь ввысь". Какой внешностью должна была бы обладать такая певица, я не взялась бы гадать, но среди многочисленных приезжих тотчас узнала Елену Владимировну в высокой статной даме. Ее несуетность, стильная одежда темного цвета чем-то неуловимым напоминали монахиню.

Поздоровавшись, я протянула гостье розу, поспешив предупредить, что она без шипов. На мое предостережение Елена Владимировна отреагировала почти афористичной фразой: "Если бы я боялась шипов, у меня была бы другая судьба".

Услышав эти слова, я подумала о том, что они вполне могли бы стать своеобразным эпиграфом к жизни Лины Мкртчян, особенно периода 90-х. В это время к певице пришло международное признание, правда, не совсем обычно. По сообщениям прессы тех лет, как-то раз на концерте Л. Мкртчян в Москве присутствовали францисканские монахи. Православная молитва в исполнении Лины их потрясла, о своем впечатлении они рассказали на аудиенции Папе Римскому. Продолжением этой встречи стала поездка в 1990 году певицы с хором В. Корнеева по частному приглашению в Италию. О выступлении Л. Мкртчян в Ватикане советские компетентные органы узнали лишь из программы телевидения, после чего на певицу обрушились репрессии. Через год Папа Римский вновь прислал Лине приглашение на участие в грандиозной акции против войны в Персидском заливе. С этой целью были отобраны 10 лучших музыкантов мира, оказывающих, как говорилось в приглашении, "наибольшее влияние на человеческую душу". МИД СССР не дал певице выездную визу.

И все же слава о певице растет из года в год, и для нее всегда гостеприимно распахнуты лучшие залы столиц мира. При том, что в престижнейшем нью-йоркском концертном зале Карнеги-холл публика устроила певице 40-минутную овацию, а истовые поклонники кричали "браво" в Мюнхенском Королевском театре, осыпали цветами и восторженными рецензиями в Париже, больше всего Елена Владимировна любит давать концерты у себя на родине.

Излюбленным местом ее выступлений давно стала Белоруссия. На мой недоуменный вопрос "почему?" Елена Владимировна ответила: - В Белой Руси у меня наибольшее число концертов, потому что там для меня еще сохранилась Родина. В остальных местах я пребываю как в оккупации. В Белой Руси нет никакой американской рекламы, никакого изуверства над детьми, нет искажения национальной культуры. Если есть реклама, то только отечественных производителей. Поэтому я испытываю к чистой Белой Руси огромное уважение. Если бы мне предложили 100 концертов в Карнеги-холл и 100 тысяч долларов (для меня это лишь ровно нарезанная зеленая бумага с настоящей ценой 4 цента), или вечер в Минске, Полоцке, я без колебаний выбрала бы один-единственный вечер в Белоруссии".

Приглашение в Псков также стало событием огромной значимости для Лины Мкртчян, о чем она говорила псковичам, аплодировавшим ей стоя, после концерта. С обсуждения этой темы начался и наш разговор с певицей, состоявшийся в холле гостиницы "по-походному", - в первые часы ее пребывания в Пскове. Приятной неожиданностью, чуть не лишившей меня дара речи, стал подарок Елены Владимировны - номер журнала "Звонница", издаваемый кафедральным собором святого Александра Невского в Кургане. В этом номере был опубликован не только уникальный литературный труд самой Лины Мкртчян, исследовавшей взаимоотношения А. С. Пушкина с царем Николаем I, о связи их судеб, но и материалы, посвященные моей небесной покровительнице, великомученице Ирине. Такое совпадение свидетельствовало, по крайне мере, о внимательном и доверительном отношении известной певицы к рядовой, казалось бы, для нее встрече.

- Ваши концерты - событие для любой мировой столицы. Что приводит вас в наш город?

- Я глубоко поражена вашим вопросом. Если бы меня приглашали в Псков трижды в год, я бы с огромной радостью и невыразимой благодарностью приезжала бы к вам, оставляя все. Я не была в Пскове столько лет, потому что, видимо, не было возможности меня пригласить. Я хочу земным поклоном благодарности выразить то, что, может быть, даже "неговорибельно". Если на концерте мне удастся петь хотя бы сколько-нибудь достойно, может быть, тогда я смогу выразить в полной мере свою благодарность директору Псковской филармонии Галине Александровне Ивановой. Она вопреки всем негативным обстоятельствам, финансовым трудностям, пошла на риск, и я, бросив все, приехала. Причем для меня слова "бросила все" - не преувеличение. Дело в том, что я в последние полтора года являюсь автором и ведущей духовно-просветительского цикла "Возвращение на Родину", целью которого, конечно, является возвращение в небесное отечество - в лоно святоотеческих ценностей, некая попытка противостояния массовой культуре. В этом цикле вечеров принимает участие цвет русской культуры. Последний такой вечер закончился поздно вечером, накануне моего отъезда в Псков. Я едва успела на поезд, из поезда сразу в машину, из машины - в зал филармонии, устанавливать свет, репетировать. Я работаю при особом световом режиме и без аплодисментов.

- Вы исполняете сложнейший репертуар: духовную музыку, мировую классику. Как вам удается настраиваться перед выступлением?

- Я никогда не испытываю потребности в настрое, потому что я с детства - церковная певчая. Если я пою какую-нибудь историю, значит, она уже прочно, глубоко расположилась в каком-то душевном пространстве, обрела свое место и мне не надо искать его искусственно. В последние годы я все больше пою "монографические вечера", то есть только произведения на стихи Пушкина или только Лермонтова, только Петровых, только Блока или Есенина. В программе, с которой я выступлю в вашем городе, я соединила Пушкина и Лермонтова исключительно по той причине, что произведения Лермонтова, которые я привезла, крайне редко исполняются. В частности, ариозо Демона из одноименной оперы Рубинштейна, которое, к сожалению, крайне редко исполняют даже мужчины. В моем понимании монография - это не только литературное явление, а сценарный вечер, посвященный одному человеку, некая версия судьбы. В псковскую программу я включила "Молитву", "Ангела" Лермонтова, все самое высокое, что он написал. Хотя, признаюсь, у меня были и некоторые сомнения. У меня был соблазн спеть в Пскове самый любимый из 40 циклов, что я исполняю, - "Пушкин и Петербург". Может быть, Господь смилостивится (Бог любит Троицу), и когда-нибудь меня еще пригласят в Псков, тогда я спою этот цикл.

- На вашей программе, на актерском самочувствии как-то отразится тот факт, что концерт приурочен к Дню памяти А. С. Пушкина?

- Нет, нет, что вы! Для меня этот день радостный. Как правило, я пою пушкинские истории не 6 июня, а 10 февраля, потому что это день его воскресения, соединения с почти тридцатью величайшими русскими святыми. В родословной Пушкина такие святые, как равноапостольная великая княгиня Ольга и великий князь Владимир Красное Солнышко, великие князья-страстотерпцы Борис и Глеб, благоверные князья Александр Невский, Даниил Московский и Дмитрий Донской… Представьте себе минуту, когда человек соединяется с сонмом святых! Этот день несоизмеримо важнее, чем день рождения Александра Сергеевича, хотя, как всякий день рождения, имеет огромное значение. Господь тоже хотел этим что-то выразить. Иногда на 6 июня выпадает Троица. Никакой печали 10 февраля у меня не бывает: только радость и только желание, упование хоть сколько-нибудь быть достойной (извините за пафос), соответствовать этой недостижимой духовной высоте.

- В вашем репертуаре есть современный материал?

- Я пою все монографии Гаврилина вплоть до неизданных его произведений, являюсь единственной исполнительницей очень многих его сочинений. В том числе гениального произведения о войне. Это "Военные письма", которые я пела с оркестром Федосеева в Большом зале консерватории в год 50-летия Великой Отечественной войны. И конечно, я пою все, что написано Георгием Александровичем Свиридовым. Я глубоко убеждена, что после ухода этих двух русских композиторов будет "черная дыра" лет пятьдесят. Потому что ни гениальный Шнитке, ни Губайдуллина, ни тем более Денисов не могут называться русскими композиторами. Они пишут замечательно: новаторскую, красивую, лабораторную музыку, которая не имеет никакого отношения к России. Эта музыка не имеет никакой национальной принадлежности. Она может быть и бельгийской, и французской, какой угодно, а Свиридов и Гаврилин - это два великих харизматических героя великой русской культуры. После их ухода будут писать музыку в стиле "евро", в стиле "макдональдс", увы, как это ни печально. Если, конечно, не произойдет чуда, как это иногда бывает с Россией, когда вопреки всему, по никому не понятным причинам и законам, вдруг родится гений.

- У вас есть любимое время года, когда вы прекрасно себя чувствуете, и вам все удается?

- У меня нет любимого времени года. Весна - это Пасха. Если я не люблю весну, значит, я не люблю Пасху Христову?! Если я встречаю печального человека, я говорю ему: "Христос воскресе", даже если это зима. Не любить зиму я тоже не могу, потому что она - одно из чудес света. Можно посвятить несколько интервью моей любви к каждому времени года. И вообще, как можно не любить все, что Господь создал? Я все люблю: и жучков, и стрекозок, - всякое дыхание да хвалит Господа.

- Какие ваши любимые цветы?

- Многим кажется, что мои любимые цветы - это какие-нибудь дикие орхидеи, немыслимые тюльпаны. Больше всего я люблю клевер, васильки, ландыши, полевые и лесные цветы, неприметные малюсенькие цветочки, на которые никто не обращает внимания.

Не смея дольше задерживать уставшую с дороги собеседницу, я уже было решилась попрощаться, но Елена Владимировна остановила меня:

- На прощанье я хотела бы сказать о том, как я неизменно завидую людям, рожденным на этой святой земле. Вам легче, чем, скажем, человеку, родившемуся в Тюмени. Как жить ему без храма, без намоленной земли, без поддержки предков? Как ему выжить, что сказать своим детям? Вот вы родились в Пскове, где каждый миллиметр земли - это капли слез святых людей. Поэтому люди здесь должны не умиляться тому, на какой земле они родились и как много Господь им дал (казалось бы, за что?). Псковичи должны сохранить, отстоять эту землю от захватчиков, потому что все мы живем в оккупации. Для меня псковичи - это какие-то Ильи-Муромцы, Александры Невские, Пересветы. Я так их воспринимаю. Если кто-то и отстоит русскую землю, то только Псков и Белая Русь. Больше некому.

- С этим ощущением своей высокой миссии вы и выступаете в провинции? - не удержалась я от вопроса.

- Я, как правило, стремлюсь петь в тех городах, которые вы называете провинцией. Это слово несет для меня столько положительных, радостных, светоносных смыслов! Самые чистые, самые терпеливые, трогательные, смешливые, самые бескорыстные и жертвенные, самые настоящие люди живут в провинции. В начале XIX века даже появилась поговорка: "Все гении рождаются в провинции, а умирают в столицах". Так что приглашайте, я с радостью приеду.