ТАЛАН И ТАЛАНТ

А. Хлуденцов

"Православная Москва" № 28, октябрь 1995 г.

Талан и талант. Два этих слова разнятся не только одной-единственной буквой в конце. Талан в русском языке означает счастье, удачу, судьбу, участь. Талант же подразумевает выдающиеся врожденные качества, особые природные дарования. Как связанные по заложенному в них смыслу понятия - об этом мы и хотим проговорить на страницах нашей газеты. Мы познакомим наших читателей с людьми, судьба и дарование которых неотделимы одно от другого. Вся жизнь этих людей посвящена, по евангельской притче, приумножению того таланта, который они получили от Господа. И приумножая свои способности, они используют их для того, чтобы славить Творца.

Представляем нашего гостя - певицу Лину МКРТЧЯН. О ее голосе, манере исполнения можно говорить бесконечно. И каждое мнение будет не похоже на другие.

"... В голосе этой певицы я расслышал что-то такое, чего не знал прежде о собственной стране - промерзшей, исстрадавшейся, чающей чуда и святой воды. Искусство для нее - служение. Ее талант - дар Божий, а жизнь - усилие ничем против дара этого не согрешить" (писатель Н. Климонтович).

"... Голос Лины Мкртчян отличается редкой красотой, силой, наполненностью. Он точно льется с небес, одновременно приподымаясь, устремляясь ввысь" (академик Д.С. Лихачев).

"Она не похожа на других певиц... я сказала бы, что она являет собой некое чудо, потому что Лина Мкртчян - это не одна певица, а множество певиц, которые то соединяются, как в хороводе, то разбегаются, как в детской игре в горелки, соприкасаясь с бесконечностью звука" (А.И. Цветаева).

"... Страшная мука и наказание обладать талантом такого масштаба" (кинорежиссер А. Сокуров).

Все это написано о Л. Мкртчян.

Имя этой певицы слышали многие. Услышать же саму Лину удается далеко не всем, кто мечтает об этом. К сожалению, концерты с ее участием в крупных городах России проходят крайне редко, музыкальных записей голоса Л. Мкртчян выпущено до обидного мало. И это при том, что ее приглашают выступать на лучших сценах мира, ей рукоплескали ценители музыки Германии и Италии, Франции и Америки. В нашей же стране вокруг имени певицы почему-то выстроена глухая стена молчания.

Но несмотря ни на что, голос этой выдающейся исполнительницы звучит по всей России. Ее можно услышать на нечастых концертах в Московской консерватории, она гастролирует по стране, выступает в небольших залах старинных русских городов. Верующий человек, придя на службу в храм Святителя Николая в Пыжах, в стройном пении хора уловит и вдохновенный голос Лины - она поет на клиросе этой церкви.

Итак, мы начинаем разговор. Приходится сожалеть только об одном: что в этой неторопливой беседе нашим читателям не удастся вживую услышать проникновенный голос певицы.

 - Лина, как Вы считаете, можно ли ставить рядом такие разные понятия, как талант человека и его судьба?

- Для многих людей слово "судьба" окружено неким мистическим, как правило, оккультным ореолом. И это мешает им задуматься и почувствовать, что стоит за этим понятием и какое влияние человеческая воля и трезвое сознание оказывают на их собственные судьбы, какая между ними существует связь. Конечно, я могу говорить только о себе, исходя из собственного опыта. Для меня моя личная судьба - это тот дар, который я получила от Господа, наверное, незаслуженно. Вне этого дара для меня не существует понятия моей судьбы. Но, откровенно говоря, я очень поздно осознала свой дар как Божий. Простите за недопустимое сравнение, если Вы помните, Александр Сергеевич Пушкин прожил как бы две жизни: одну до создания трагедии "Борис Годунов" и совсем иную - после. И мне кажется, что в значительной степени это произошло потому, что поэт впервые ощутил свой дар как Божий именно после "Бориса Годунова". И такое озарение преобразило всю его жизнь.

Но мы знаем много примеров и в мировой культуре, и в русской, когда человек по своим личностным качествам оказывался уровнем ниже себя как художника. Я имею в виду такие хрестоматийные примеры, как Л. Н. Толстой, В.В. Маяковский, А. М. Горький. Список этот, увы, огромный. И одна из чудовищных, на мой взгляд, иллюстраций - пример Айседоры Дункан. Она была не просто одаренной, а выдающейся танцовщицей. Незадолго до приезда в Россию небезызвестный Луначарский пообещал Айседоре Дункан Храм Христа Спасителя под будущий дансинг. И это стало для нее самой притягательной целью, которая и влекла ее в Россию. Принять в свой разум, освященный даром Божиим, мысль о том, что храм можно превратить в танцзал и что она, не испытывая сомнений, способна на такой шаг, - какое кощунственное стремление! Какая непостижимая связь между этим первым чудовищным помыслом и тем, что произошло с ней далее!

Но не думайте, что я отклонилась от темы разговора. Привожу в пример таких выдающихся людей только для того, чтобы еще раз подчеркнуть свою несостоятельность и дерзость говорить на затронутую тему. Как я могу оценивать дар, данный мне Богом, и тем более рассуждать о нем? Повторяю, для меня вся моя судьба заключена только в этом даре. Я не существую вне его. И не только потому, что вся моя жизнь подчинена этому служению. А еще потому, что даже моя биография, а она не всегда тождественна пути, целиком составлена из этого служения. И иногда сознательно, иногда бессознательно, но из-за верности этому служению я теряла на своем пути все. И, к сожалению, всех. Вот почему так тяжело и... опасно говорить мне на предложенную Вами тему.

Большинство людей, и это жаль, не осознают свой дар как Божий и расплескивают, растворяют его в ничего не значащей жизни, занятой устройством быта. И что хуже, сознательно или бессознательно они используют свой дар против людей. Их талант или образ жизни растлевает и развращает тех, кто подчас их очень любит.

К сожалению, вся вторая половина XX века несет на себе печать растления, оно стало культовым знаком нашего времени. Порочная жизнь настолько поработила и поглотила человеческие души, что безнравственность уже не воспринимается этими людьми как грех или как аномалия. Грех становится нормой. Потому и все греховные поступки талантливых людей не замечаются теми, кто сам живет под знаком растления.

- Но есть и другие примеры, и их немало...

- Да-да, святость русская неизбывна. И именно потому, что так оно и есть мы с Вами все еще в России. И живут, к счастью, на нашей Родине люди, достойные своего дара. Их мало, но они есть. Мое понимание глубокой ответственности за Божий дар, несение своего таланта не только как особый знак свыше, но, скорее, как крест Господень, выражено в творчестве и судьбе такого человека, как Георгий Васильевич Свиридов. Я называю Георгия Васильевича первым не только потому, что я музыкант, а потому, что душа моя - христианка и она не может не чувствовать той правды, по которой он живет и которая звучит в его музыке. В декабре исполняется 80 лет со дня рождения Г.В. Свиридова. Я всей душой, всем сердцем желаю ему здоровья, бодрого и светлого духа и титанических сил. Они необходимы Георгию Васильевичу, чтобы он, как и прежде, оставался воином русской культуры.

Мне приятно говорить об этом гениальном русском композиторе, и я делаю это с трепетом, ведь я пою практически все циклы Г.В. Свиридова - и на стихи Пушкина и на стихи Блока. Но особое место занимает в моей жизни и является программным произведением моего репертуара его вокальный цикл "Отчалившая Русь" на стихи С.А. Есенина. Если бы за всю свою жизнь я смогла спеть только этот цикл и только его записать и оставить после себя, то, наверное, большего я и сказать не могла бы. Есенинскими словами и свиридовской музыкой выражено все, что я накопила за весь мой путь: все мои мысли, все мои чувства сконцентрированы в этих гениальных словах и в этих пророческих звуках. Я могла бы не дать ни одного интервью - никогда и никому, но обо мне можно было бы узнать все, услышав как я пою "Отчалившую Русь".

Г.В. Свиридов, В.И. Федосеев, М.В. Плетнев, Е.Ф. Светланов, Гр. Соколов. Это имена только из области музыки, которые я произношу с огромной любовью. Творчество этих людей выражает стремление к той высоте, на которой пребывает человек достойный своего дара. Его он готов пронести и сохранить до последней минуты жизни, чтобы вернуть людям. Потому что конечная цель каждого из нас, безусловно в том, чтобы вернуть людям то, что Господь вдохнул в тебя. Ради этого мы и живем. Всю мою жизнь сколько себя помню, меня всегда окружали прекрасные люди, которые много лучше, светлее, талантливее меня. Не могу не сказать об Анастасии Ивановне Цветаевой. Таких людей, как я, вокруг нее было немало, но в моей-то памяти она одна.

- Вы привели примеры из светской жизни. А кто помогал Вам возрастать духовно?

- Говоря о людях, которые повлияли на мою судьбу, не могу не назвать имен необыкновенных по своему служению и силе молитвы батюшек, с кем мне посчастливилось не только встретиться, но у кого я могла окормляться и духовно расти.

Среди таких пастырей - отец Лазарь Новокрещеных. Он служит настоятелем Свято-Троицкого собора в Саратове, является также редактором "Саратовских епархиальных ведомостей". Среди них и игумен Никодим из Мурманска. Его мало кто знает равно как никто не ведает и о том, что прекрасный русский город Мурманск, как щупальцами какого-то зверя, опутан 42 сектами. И игумен Никодим, как воин, один на один борется с этой многочисленной ратью в единственном пока православном храме города Мурманска. С благословения батюшки и при его участии в Мурманске издается замечательный православный журнал "Воскресение". Не могу не вспомнить с благоговением старца Николая с острова Залите и архимандрита Иоанна (Крестьянкина) из Псково-Печерского монастыря.

- Вы вспомнили Пушкина, говоря о переломном этапе в его жизни. Невольно напрашивается параллель с Вашей судьбой. Нечто похоже было и у Вас?

- Рассказать об этом я не могу - это выше моих сил. Но Вы попали в самую точку. Перелом во мне произошел не под влиянием какого-то произведения - это были личные обстоятельства моей судьбы. Говорить о них мне тяжело и невозможно. Именно они повлияли на мое осознание происходящего вокруг меня. Тогда я искала спасение в музыке. И чем старше я становилась, тем больше на меня влияли те или иные произведения. Все требовательнее и точнее выбирала ту музыку, которую обязана петь.

Происходило полное слияние и взаимопроникновение моего внутреннего "я" и той музыки, которую я отбирала. Я брала себе в единомышленники только тех композиторов и тех поэтов, в мировоззрении которых я находила отклик собственным чувствам, мыслям, моему миропониманию.

- Нет ли у Вас ощущения, что Господь взял Вас за руку и ведет за Собой...

- Было бы очень легко в один прекрасный день успокоить себя, сказав: что бы я ни делала, все равно Господь ведет меня за руку. Но мне страшно так думать, и я никогда не теряю этого страха и тревоги.

- Что же тогда дает Вам силы переносить удары судьбы, которые тои дело сыплются на Вас?

- Только церковь. Куда бы я ни ехала на гастроли, обязательно иду в храм или в монастырь. Даже если они очень далеко, я всегда умоляю устроителей моих концертов, чтобы меня отвезли в местную обитель. Если не удается упросить, еду сама.

Иногда обстоятельства складываются таким образом, что я долго в отъезде и не имею возможности пойти в свой храм. Отсутствие в нем я ощущаю особенно остро. Я очень боюсь подолгу не бывать в своем храме. И когда возвращаюсь, ощущаю невероятный трепет: словами его не передать. Я очень люблю своего батюшку - протоиерея Александра Шаргунова. Люблю и боюсь. Наверное, не смогу пережить, если он разочаруется во мне или усомнится. Боюсь его не так, как боятся учителя в школе или какого-то начальника. Мои чувства сродни трепету, какой испытывают дети перед родителями. У меня нет того защитного слоя, который, с годами уплотняясь, уберегал бы меня от сыплющихся то и дело ударов судьбы. Храм, мой храм - моя великая радость в жизни, поддержка и защита.

Легко отличить человека, идущего из храма, от тех, кто там не был. От него исходит особое внутреннее свечение. Одним удается его сохранить долго. На других влияют лица в метро, бранная речь, ужасная толкотня. И как жаль, что многим едва удается донести полученную в храме благодать до дома. В старой России едва ли не на каждой улице стояла церковь. Обычно улицы тогда так и назывались - по расположенному на них храму. Никольская - значит на ней церковь во имя Николая Чудотворца. Варварка названа по храму в честь великомученицы Варвары. Люди из дома шли в храм, а из храма домой. И, конечно, им было легче донести и сохранить в себе молитвенное состояние, они оберегали его, как горящую свечу на ветру. С тех пор как разрушили и взорвали наши святыни и заасфальтировали те места, где они стояли, верующим приходится подчас преодолевать огромные расстояния, чтобы попасть в свой приход, к своему батюшке. Сейчас если даже поблизости от твоего дома открывается храм, ты уже не можешь, исходя из территориальных преимуществ, бросить свой храм и своего батюшку. Это же невозможно! Таким образом большинство людей, выходя из храма светлыми, одухотворенными и спокойными, проделав путь в ужасной преисподней нашей подземки, приходят домой многое утратив.

- Лина, если Вы не уехали на гастроли, Вас обязательно увидишь на клиросе храма Святителя Николая в Пыжах. Что дает Вам пение в церковном хоре?

- Вы задали очень важный для меня вопрос. Уже не помню, сколько лет стою я на церковном клиросе, но все острее и острее ощущаю: это никогда не кончающееся вечное ученичество. Как притягательно и пленительно оно для меня! Не говоря уже о том, что пение на клиросе - один из самых естественных способов проявить наконец хоть какое-то смирение. В жизни мне не всегда это удается, А в церкви, если мой голос не будет растворяться в хоре, если я не подчинюсь общему настрою, то начнет выпирать мое "я".

Не подумайте, что я в чем-то себя ущемляю. Я как бы растворяюсь в других. Это такое радостное смирение! Оно тем приятнее, что от тебя ничего не убывает, а, напротив, ты ощущаешь глубоко, до самого дна души, объем, который приобретает хор. У меня низкий голос, и я, оставаясь никем не слышимой, должна создавать основу - ту воздушную подушку, на которой хор выстраивает вертикаль, обращение к Богу. Как бы теряя свою певческую индивидуальность, я при этом приобретаю несомненно большее. И это такая радость, которую ничто в жизни не может дать.

На большие праздники я пою соло. Но это иная радость и какая-то другая, светлая, печаль. Совсем без соло мне, конечно, тяжело.

Не могу не сказать о нашем регенте Ирине Васильевне Смирновой. Общение с этим замечательным человеком - еще одна из многих радостей, дарованных мне Господом. Не помню, остался ли в Москве и в Подмосковье хоть один храм, в котором я не пела, я знаю очень многих регентов. Но мне очень трудно поставить кого-то рядом с Ириной Васильевной. Ее служение освещает собой все - и это очень важно, когда человек ходит в храм не как на работу, а действительно на служение. Если человек служит, то на клиросе молитвенная атмосфера. А когда он просто ходит на работу, каким бы он ни был профессионалом и как бы ни владел своим ремеслом, молитвенная атмосфера в хоре, а может быть, и в храме, исчезает.

Можно ли назвать регентом такого человека, в котором нет внутреннего горения, если он не чувствует призвания церковного хорового пения для соединения с тем свечением, что исходит от образов, в котором как бы растворяются церковные своды и округлые хоровые звуки, размеренная речь священника и мерцание свечей?

Когда же это сливается в какой-то единой гармонии, тогда в храме происходит чудо. Великое чудо Преображения. Иногда - перемена участи. Конечно, только для тех, кто способен принять в свою душу это чудо. Для этого нужны духовные очи. И счастлив человек, готовый открыть свои духовные очи и принять в свою душу чудо приобщения ко Господу. И не только впустить Его в свое сердце, но и сообщить это чувство другим.

- Когда Вы говорите об ученичестве, то имеете в виду свое духовное возрастание?

- Невозможно оторвать любую профессиональную деятельность от духовной жизни. Все чудовищные крены, вся нынешняя разруха и бесхозяйственность, разорение страны и убийства людей, в конечном итоге,- следствие бездуховности. Начало гибели любого общества, любой страны, любой личности всегда, независимо от обстоятельств и от времени, происходит прежде всего, из-за отступления от Бога. Поэтому даже у самого маленького человека, независимо от того, чем он занимается, в какую профессию устремлены его интересы, плоды его деятельности неизбежно зависят от объема его личности, то есть духовного опыта. Этот опыт и заставляет человека развиваться дальше.

А отсутствие духовного опыта при совершенном владении ремеслом оставляет человека ремесленником. И никогда не сделает его профессионалом. Я решительно не понимаю людей, которые могут разделять эти понятия. Нельзя утверждать: он злой человек, бесчестный, зато - настоящий профессионал. Так не бывает.

- Недавно в московской консерватории прошла премьера "Военных писем" В.А. Гаврилина, где главную партию исполняли Вы. Было невозможно определить: поете Вы эту музыку или живете в ней - настолько глубоко Вы впустили в свою душу произведение. Возможно ли такое для певца-профессионала?

- Это экстремальный пример. Спасибо, что Вы напомнили о нем. До сих пор живу под впечатлением от премьеры в Москве "Военных писем" Валерия Александровича Гаврилина. Произведение написано для двух певцов, детского и мужского хоров и большого симфонического оркестра. Я отношу его к одному из самых трагических, самых пронзительных музыкальных полотен русской культуры второй половины XX века. И, может, потому оно никогда не звучит со сцены, что для исполнения произведения такого масштаба мало владения ремеслом, мало даже любви к этой музыке и к этим словам. Здесь нужно нечто несоизмеримо большее. Подход к "Военным письмам" не может быть половинчатым: надо либо чувствовать до конца, либо не браться за это вовсе, впрочем, как и за все в искусстве.

Для меня Гаврилин - единственный музыкант в нашей стране, которого по глубине дара я могла бы поставить рядом с Г.В. Свиридовым. Хотя знаю и люблю очень многих. За пределами этой музыки все остальное воспринимается как лабораторное музицирование, как какие-то опыты. А его музыка будто была всегда. В ней заложено что-то корневое, по сути национальное. Сейчас ведь не принято говорить о нашем национальном. Каждый человек, который без уничижения произносит слово "русский" - "русская культура", "русский человек" - должен при этом оглядываться по сторонам, как бы его не обвинили в национализме или шовинизме. В наши дни говорят только "российское", а русское как бы уже и не существует. И какое счастье, что оно есть, Господи! И что оно также неизбывно, как Россия!

- У Вас огромный репертуар. Но наверняка в нем есть самые любимые произведения...

- Поскольку во время учебы меня бесконечно выгоняли, отчисляли, я перестала думать о дипломе и очень рано начала свою концертную деятельность. Но я никогда не искала ни карьеры, ни званий. Я просто пыталась сама, в одиночку, делать то, что обязана делать. И за эти долгие годы, пока я пою, прошла через весь великий мировой океан музыки. Я спела огромное количество величайших музыкальных произведений воистину всех времен и народов, начиная от итальянских духовных песен XIII века и кончая произведениями XX века, которые были написаны специально для меня и мне посвящены. Я пропела музыку семи веков. И чем старше я становилась, чем больше сомневалась в своих возможностях, тем определеннее и требовательнее подходила к отбору своего репертуара. В итоге я стала певицей русского языка, если можно так выразиться. Всю свою жизнь я посвятила возрождению традиций русской вокальной школы. О русской традиции у нас говорить просто не принято. А я вновь и вновь повторяю, что отстаиваю именно русскую традицию. Не итальянскую, и даже не немецкую, которой я очень привержена, а русскую.

- В чем ее отличие от других?

- Прежде всего, ее отличает от любой иной молитвенное отношение к слову. С годами я все больше и больше пою русские монографии.

- Уточните, что Вы называете музыкальной монографией?

- Монография - это то, что может быть спето в один вечер как музыка одного композитора или, скажем, как музыка нескольких композиторов, но одного поэта. Я пою монографии Пушкина, Лермонтова, Тютчева, прошли мои вечера Чайковского, Гречанинова, Римского-Корсакова, бесконечно любимого мною Михаила Ивановича Глинки. Вот пример еще одной несправедливости памяти человеческой: музыка этого композитора многим нашим соотечественникам, к сожалению, неизвестна. Как основы русского литературного языка у нас связаны прежде всего, с А.С. Пушкиным, так же и основы национальной музыки заложены М.И. Глинкой.

За пределами мощных русских монографий мои интересы распространяются на два направления: период немецкого романтизма - это то, что мне очень дорого в мировой музыкальной культуре. Исполняю практически все циклы Шуберта, Шумана, Малера, Брамса. И еще одно направление - старинная духовная музыка. Поскольку мне на гастролях за рубежом очень часто приходится выступать в костелах и кирхах, то всегда, когда я попадаю в зал, где есть орган, я исполняю западноевропейскую духовную музыку. Здесь у меня огромный репертуар.

Но я предвосхищаю Ваш вопрос и потому сразу объясню, что эту музыку я пою с тем же чувством, с каким смотрю на гениальные полотна итальянской религиозной живописи. Но мне никогда не придет в голову молиться в храме, где висят эти шедевры. Точно так же и музыка. В ней удивительная красота и глубина, которой я, безусловно, как человек православный сообщаю нечто близкое своему молитвенному чувству, передаю что-то от своего православного мировоззрения. Вот, пожалуй, три основных направления в моем репертуаре.

- Лина, а что бы Вы не спели ни при каких обстоятельствах?

- Если бы мне предложили не только работу, но и возможность записать свои монографии, иметь учеников или студию - что бы мне ни посулили, я ни за что не стала бы петь музыку, скажем, Эдисона Денисова. То, что называется авангардом - та самая лабораторная музыка. Поскольку Эдисон Денисов считает себя одним из современных классиков, только потому я о нем и заговорила. Надеюсь, читатели поймут, что я ничего не имею против современных молодых музыкантов. Бесконечно люблю и ценю музыку Владимира Мартынова, Владимира Рябова. Я исполняю достаточно много современной музыки, и в ощущении ее подлинности мое чутье меня никогда не подводило.

 -Диапазон Вашего голоса настолько широк, что, кажется, Вам в вокале подвластно все. Не раскрывая Ваших профессиональных секретов, расскажите, как Вам удается расширять свои возможности?

- Секрета здесь нет никакого - это опять идет от храмового пения. Я всегда подчеркивала: то, чему певец может научиться на церковном клиросе, он никогда не получит ни в какой консерватории, ни на какой стажировке в "Ла Скала". Это тот опыт, без которого невозможен ни один настоящий певец. Без этого опыта можно стать вокалистом, то есть человеком, владеющим ремеслом, голосовыми связками. Но стать певцом невозможно. Только пение в храме учит владению настоящим пиано, глубокому осмыслению слова. Потому что человек, певший хотя бы какое-то время на клиросе, никогда уже не забудет, что в церковном пении главное - слово, то есть молитва. Трепетное отношение к слову остается с ним навсегда. Даже если обстоятельства сложатся неблагоприятно и ему придется покинуть церковный хор, он уже никогда не сможет петь так, что невозможно разобрать ни одного слова - характерное исполнение "народных артистов КПСС" - некоторых солистов Большого театра.

- Была ли у Вас возможность уехать из страны?

- Да, и никто, кроме меня самой, этой возможности у меня не отнимает. Выбор в своей судьбе человек совершает ежедневно всю свою жизнь. Это вовсе не то, к чему он приходит единожды и навсегда. Это как раз то напряжение воли, которое должно сопровождать каждый его шаг. Скажу о наиболее выгодном предложении с точки зрения той выгоды, которую принято подразумевать в наше время. Речь шла о пятилетнем контракте в Германии, который включал в себя турне по самым крупным сценам мира, возможность иметь студию, выпустить все сорок монографий, которые я пою и которые не могу записать, - это моя печаль, ведь я только музыкант и от меня останется лишь то, что будет записано. Но в контракт входили и невозможные для меня пункты: запрет на интервью и записи на радио и телевидении в России, на Родине я не имела права давать больше одного концерта в год. Представляете. Что это для меня? Я просто погибла бы. Как я могу не петь в России? Как это возможно? Ведь вся моя жизнь - это мои вечера в небольших старинных русских городах, которые и есть для меня Россия. Чаще всего я пою в тех городах, где есть православные святыни.

- Это случайно или Вы сознательно выбираете такие города?

- Как Вам сказать? Поскольку мне делают предложение из такого города, значит - это радость, которая мне уготована. Мне остается принять именно это и отказаться от других предложений.

 Недавно я участвовала в музыкальном фестивале в старейшем русском городе Осташкове Тверской губернии. И не скрою, кроме удовлетворения, что я приглашена на престижный фестиваль, первое чувство, которое я испытала, - это ощущение невероятной радости, что я могу побывать в Ниловой пустыни. И так было Богу угодно, что я попала в обитель сразу же после перенесения мощей преподобного Нила Столобенского. Я приехала туда из Осташкова. И в душе защемило, когда увидела монастырь: разоренный, бедный, даже нищий. Я умолила инока, чтобы он открыл мне вход в храм, припала к мощам преподобного Нила Столобенского и была просто ослеплена светом, который исходил от золотого шитья его ризы. Это совершенно поразительно: ризе не менее 400 лет, из них 112 она пролежала в земле, но выглядела так, будто ее только что вышили.

 Задолго до этого события я в первый раз собиралась в Дивеево. Так получилось, что мне представилась возможность петь в Сарове. Я готовилась ехать туда, чтобы в этих святых местах набраться сил и мужества, припасть к батюшке Серафиму, моему самому любимому святому. Но так Господь устроил, что я приехала туда к великому празднику и, более того, стала первым музыкантом, который пел в Сарове с 1946 года. Ведь город закрыт до сих пор и называется Арзамас-16.

 Когда я пела в Полоцке, инокиня, видя мой умоляющий взгляд, открыла передо мной мощи святой Ефросинии Полоцкой. В Смоленске, бесконечно любимом мною городе, я припадала к святыне, благодаря которой мы победили в 1812 году, - Смоленской иконе Божией Матери. В Екатеринбурге зал, в котором я выступала, находится напротив места Голгофы нашего Царя-мученика. В Костроме я пела на праздновании юбилея Дома Романовых. Вечером я дала концерт, а рано утром уже стояла на хорах Богоявленского монастыря и после литургии с благоговением прикладывалась к чудотворной Феодоровской иконе Божией Матери, которой благословляли на царство всех Романовых.

 Такими чудесами и таким счастьем наполнена моя жизнь. Где бы я ни пела, я всегда окружена святынями. Господь так устраивает по милости Своей.

- Вы говорили, что исполняете произведения, посвященные Вам. Кто для Вас писал музыку?

- Замечательный пушкинский цикл мне посвятил Виктор Семенов. Наша беседа - это возможность немного рассказать об этом замечательном музыканте. Я счастлива, что могу везде и всюду, где бы ни была, петь один из лучших его циклов - "Строки печали" на стихи А.С. Пушкина. Кроме собственно музыки, произведение интересно еще и тем, что представляет собой как бы тройной автопортрет. Стихи Пушкина подобраны в этом цикле в таком сочетании, что с одной стороны - это, безусловно портрет поэта, как бы сгусток всей его судьбы, всего его пути. С другой стороны - это портрет автора музыки Виктора Семенова? И с третьей стороны, поскольку произведения писались для меня, в расчете на мою душу, мое мироощущение, это в какой-то степени и мой портрет. К сожалению, Виктор Семенов тоже почти неизвестен у нас. Он из тех замечательных музыкантов, которые никогда не шли на компромисс с совестью ради карьеры и потому остались как бы в тени. На самом деле все истинное до поры до времени, как правило, в тени. Наступит час, и оно проявится и засияет, и даст миру то, что в нем заложено.- Жизнь в искусстве не подразумевает ли смерть в Боге - и наоборот, жизнь в Боге - смерть в искусстве?

- В музыкальных кругах Вы - Лина. В крещении Елена. Кем вы себя ощущаете больше?

- Мы люди верующие, и я скажу такую вещь, которая, может быть, удивила бы человека невоцерковленного. У меня в блокноте, где отмечается, какой образок, какой подарок я кому оставляю, написано: "Прошу, умоляю, чтобы на моей могиле стоял православный крест со словами: "Раба Божия Елена". Никакой фамилии, дат - только три этих слова. Вот и ответ на Ваш вопрос. Кстати, многие люди и в актерском мире называют меня Лена или Елена Владимировна. Но просто так закрепилось в статьях, на афишах - Лина.

- Какие надежды согревают Вашу жизнь?

- Невозможно принять в свое сердце Бога не до конца. Невозможно быть чуть-чуть или наполовину верующим. Я не признаю такой веры. Православный человек вбирает в свое сердце Бога с его крестным путем, со всеми Его крестными муками. И он уже не может воспринимать испытания, страдания и потери в своей личной жизни в отрыве от происшедшего с Господом. Я знаю только, что несу свой крест, так же, как все. Но меня не покидает надежда, что буду лучше. Верую и верую, что мера ответственности - всего того с чего мы начали наш разговор, - будет с годами не угасать во мне, а все больше и больше укрепляться и расти. И именно это поможет сохранить душу, которую Господь мне даровал.

Hosted by uCoz